Уродка: и аз воздам - Геннадий Петрович Авласенко
И тотчас же ангел по имени Виктория, у которой и в самом деле оказался огненный меч, взмахнула этим мечом, разрубая крыс на части. Всех, до единой, к великой радости попрыгунчиков, которых тут уже не менее сотни собралось…
«Она не бросит моего сына, – подумалось вдруг инспектору. – Она вырвала его из крысиных лап и ни за что теперь не оставит! Она не такая, как я всё это время думал о ней, совсем даже не такая…»
Инспектору вдруг вспомнилась та, первая их встреча. Боже, как давно это было… и как смотрела тогда на него эта девочка, каким доверчивым, восхищённым и даже влюблённым взглядом смотрела! Именно так простые смертные смотрят снизу вверх на своё верховное божество…
Да он и был тогда для неё почти богом, снизошедшим на время вниз с небесных своих постаментов.
И как же всё переменилось с тех пор…
– Спаси его! Пожалуйста, спаси моего папочку!
Вскочив на ноги, Алекс бросился к сошедшему на землю с небес ангелу, такому прекрасному и такому жестокому…
– Спаси его, я тебя очень прошу! Ты же можешь… ты же всё можешь!
* * *
Что я могла ему ответить?
В структуре скафандра имелась такая функция: медпомощь. Именно для оказания помощи раненым во время боя.
Но тут имелось одно «но»…
Даже не одно, а два.
Во-первых, смертельные ранения скафандр не излечивал, а раны инспектора были именно смертельными. И тут уж ничего не попишешь.
Впрочем, несмотря на это, я могла бы попробовать, если бы…
Если бы не второе «но»…
Лекарственные препараты, имеющиеся в запасе в многослойной и многофункциональной оболочке скафандра, предназначались людям. Таким как я и все остальные уроды из резервации.
Для мутантов же (а Алекс и его отец были именно мутантами) исцеляющие человека лечебные препараты могли, наоборот, оказаться смертельным ядом.
– Спаси моего папу! – со слезами в голосе кричал Алекс, отчаянно дёргая меня за рукав. – Я маму потерял… я не хочу ещё и папу терять!
И отпрянув в сторону, прошептал вдруг каким-то, враз изменившимся и на удивление взрослым голосом:
– Ты не можешь или просто не хочешь? Только это скажи!
– Я не могу, Алекс, – проговорила я, и собственный голос тоже показался мне совершенно чужим, я словно со стороны его слушала, этот свой голос. – Я, правда, не могу ничего сделать для твоего отца… совсем ничего…
– Тогда… тогда…
Бросившись на неподвижное тело инспектора и, вновь обхватив его обеими ручонками за шею, Алекс что-то принялся шептать отцу на ухо.
– Нет! – хрипло закричал инспектор, умоляюще при этом на меня глядя. – Помешай ему, слышишь!
Но я как-то не сразу сообразила, о чём это он кричит. А когда всё же сообразила – слишком поздно было хоть что-либо предпринимать.
Даже с моей ускоренной реакцией… всё равно поздно…
* * *
– Слушай меня внимательно, папочка! – зашептал вдруг Алекс на самое ухо инспектору. – И не пытайся меня потом остановить, не успеешь! У меня с собой две штуковины убивающие, я утром расспросил Викторию о том, как они действуют и всё-всё понял. И вот теперь срываю колечки с обоих… и всё! И мы, папочка, сейчас вместе пойдём к маме! Ты и я… вместе…
– Нет! – закричал инспектор, умоляюще глядя при этом на стоящую неподалёку уродку по имени Виктория и, понимая уже, что даже она, при всём своём всемогуществе, ничего не успеет сделать, чтобы спасти Алекса, всё же прокричал самое последнее из того, что ещё смог прокричать в этой жизни: – Помешай ему, слышишь!
А потом был грохот, пламя, боль… и чёрная зияющая бездна, неумолимо влекущая в таинственные свои глубины…
И это было самое последнее из того, что ещё смог ощутить инспектор, перед тем, как окончательно кануть в небытие…
* * *
Гранаты лежали в сумке, прикреплённой к поясу. Два десятка гранат, которые я прихватила с собой, сама даже не знаю, для чего и зачем. И уж, тем более, незачем было утром объяснять Алексу, что это такое и каков сам принцип приведения их в действие…
Но я почему-то это сделала, дура! И гранаты с собой прихватила (зачем они мне, спрашивается, при таком всемогуществе скафандра?!), и Алексу принцип их действия объяснила, перед тем, как мы с ним окончательно покинули подземное убежище. Вскользь объяснила, в самых общих чертах… просто ответила на навязчивый вопрос мальца…
Даже не подумав, что он всё поймёт так правильно…
Зашевелились тушканы, со всех сторон устремляясь к новому угощению.
– Прочь! – со слезами в голосе выкрикнула я, врубая оба лазера и ставя их на максимально близкое расстояние. – Не дам!
Я лихорадочно полосовала лазерными лучами землю на месте взрывов, быстро превращая куски окровавленной плоти в чёрный жирный пепел. Горело всё, что только могло гореть, сама земля пылала сейчас у моих ног, растекались во все стороны серебряные ручейки из расплавленного металла бывшей кольчуги… а я всё никак не могла и не могла остановиться. Ведь это было единственное, что я ещё могла сделать для Алекса…
И для его паршивого отца тоже…
А потом я молча брела по опустевшим улицам мёртвого поселения, где уже вовсю хозяйничали тушканы, крысятники, бульдожьи собаки и прочий лесной сброд.
– Горе кровавому городу, полному лжи, в котором не прекращаются воровство и грабеж! – шептали мои губы такие знакомые слова из Библии, словно сами по себе шептали. – И будет так, что каждый, кто увидит тебя, побежит от тебя и скажет: «Ниневия в руинах, кто будет ее оплакивать?» Где найду Я того, кто утешит ее? Все, кто услышит новость о твоем падении, будут ей рукоплескать, ведь кто не испытал на себе твою бесконечную жестокость?
Опомнилась я уже на базальтовой проплешине и поняла, что иду по направлению к резервации.
Или, скорее, к тому немногому, что от неё ещё должно было сохраниться…
Уже на подходе к высоким травяным зарослям, окружающим со всех сторон резервацию, я заметила одинокую крысиную фигурку, по всему видно, специально тут меня поджидающую.
В лапах у Уигуин не было никакого оружия, лишь неизменная котомка за спиной. И лекарка смотрела на меня безо всякого страха, хоть не могла не понимать, что жизнь её сейчас висит на волоске.
И что от одной меня зависит, когда его перерезать, тонюсенький этот волосок…
– Ты остаться живой? – без удивления и, вообще, безо всякого выражения проговорила лекарка, когда я остановилась в нескольких
